До и после смерти-3
Nov. 13th, 2011 12:51 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sestra_miloНачало здесь:
http://sestra-milo.livejournal.com/1169950.html
http://sestra-milo.livejournal.com/1174409.html
Сроки поджимали, а снимков все еще было слишком мало. Чтобы получить согласие на фотосъемку, без которого фотографии не могли быть опубликованы, нужно было наладить контакт с пациентом, влезть к нему в душу, почувствовать его изнутри. Виктор был хорошим психологом. Иногда, поговорив с умирающим и почувствовав его звериный, животный ужас перед надвигающимся небытием, врач даже не заговаривал о посмертной фотосессии. Но никто из тех, у кого доктор Беро решался попросить разрешение на съемку, ему не отказывал. Виктору удалось поймать еще несколько удачных кадров, но сделанных фотографий было недостаточно, чтобы заполнить стены галереи. Он буквально поселился в больнице, часто допоздна задерживался после работы, дежурил дополнительные смены и охотно брал на себя всех тяжелых безнадежных больных. Рвение молодого доктора не осталось незамеченным - главный врач поглядывал на него с уважением, написал ему отличную характеристику и даже подумывал продвинуть Беро в заместители.
Однажды утром он стоял у постели лежащей в забытьи старухи, которую привезли родственники посреди ночи. Она уже несколько раз госпитализировалась и выписывалась, но на этот раз шансов не было, и ее подключили к капельнице с морфием, которая снимала боль и укрывала сознание плотной пеленой сна. Виктор помнил ее интеллигентной, немного чопорной пожилой женщиной. У него в фотоаппарате хранилось несколько свежих снимков Берты — старомодная прическа из тщательно уложенных короной волос и подкрашенные слишком яркой помадой губы. Но измученное болью существо, скрючившееся перед ним на кровати, совсем не походило на свои недавние фотографии. Поднимавшееся солнце золотило белую простыню и подсвечивало мягким рассеянным светом осунувшееся лицо на подушке. Лучше всего фотографии получаются на восходе и на закате, в это время можно поймать самый удачный свет. Беро смотрел на неподвижное тело отстраненным глазом фотографа и мысленно выстраивал кадр. Которого он не сделает. Ей осталось жить всего несколько часов, но Виктору нужно было уходить — он находился в больнице слишком долго и не мог больше здесь оставаться.
Откинутая занавеска зашелестела, и в узком пространстве между окном и кроватью появилась медсестра новой утренней смены. Неслышно ступая, она подошла к изголовью кровати, перегородив собой солнце, и в палате сразу стало темнее. Поправила подушку и надела на больную тонкий провод кислородных очков. Проверила уровень мочи в катетере и записала его в медицинскую карту, висящую на широком металлическом листе в ногах кровати. В ее неторопливых движениях было что-то, внушающее уверенность и покой.
Виктор стоял, засунув руки в карманы помятого белого халата и расставив ноги, и с любопытством смотрел на медсестру. Взъерошенный, с красными от недосыпа глазами, он был похож на растрепанного воробья.
Закончив свои манипуляции, медсестра вопросительно посмотрела на Беро и слегка покраснела. На вид лет тридцать, серые волосы стянуты на затылке аптечной резинкой. Острый нос и мелкие черты лица делали ее похожей на мышку.
- Сколько ей осталось? - спросила девушка, кивнув на кровать.
- Немного. Несколько часов. До обеда она не доживет.
- Я буду здесь, - сказала она негромко.
В голове Виктора лихорадочно неслись мысли, он перебирал варианты, но не находил другого выхода. Ему нужно было попросить эту медсестру об услуге — сфотографировать Берту сразу после смерти. Но он не знал, как подступиться с этой просьбой.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Люся.
Что-то происходило между ними здесь, в этой комнате, и Люся медлила, хотя ей давно пора было уходить. Раньше она никогда не обращала внимания на доктора Беро, но сейчас она вдруг заново увидела его, как впервые. Она чувствовала его интерес к себе и напряжение, разливавшееся в воздухе. Сейчас он попросит ее о чем-нибудь — о чем-нибудь нейтральном, постороннем, - как бы невзначай, так, чтобы не проявить слишком явно свой интерес к ней, чтобы не спугнуть, чтобы она ни о чем не догадалась, - но она, конечно же, догадается. Это была игра, и Люся хорошо знала ее правила. Она ждала. Снаружи, с каменного подоконника за окном, за ними, не отрываясь, следил черный кот.
http://sestra-milo.livejournal.com/1169950.html
http://sestra-milo.livejournal.com/1174409.html
Сроки поджимали, а снимков все еще было слишком мало. Чтобы получить согласие на фотосъемку, без которого фотографии не могли быть опубликованы, нужно было наладить контакт с пациентом, влезть к нему в душу, почувствовать его изнутри. Виктор был хорошим психологом. Иногда, поговорив с умирающим и почувствовав его звериный, животный ужас перед надвигающимся небытием, врач даже не заговаривал о посмертной фотосессии. Но никто из тех, у кого доктор Беро решался попросить разрешение на съемку, ему не отказывал. Виктору удалось поймать еще несколько удачных кадров, но сделанных фотографий было недостаточно, чтобы заполнить стены галереи. Он буквально поселился в больнице, часто допоздна задерживался после работы, дежурил дополнительные смены и охотно брал на себя всех тяжелых безнадежных больных. Рвение молодого доктора не осталось незамеченным - главный врач поглядывал на него с уважением, написал ему отличную характеристику и даже подумывал продвинуть Беро в заместители.
Однажды утром он стоял у постели лежащей в забытьи старухи, которую привезли родственники посреди ночи. Она уже несколько раз госпитализировалась и выписывалась, но на этот раз шансов не было, и ее подключили к капельнице с морфием, которая снимала боль и укрывала сознание плотной пеленой сна. Виктор помнил ее интеллигентной, немного чопорной пожилой женщиной. У него в фотоаппарате хранилось несколько свежих снимков Берты — старомодная прическа из тщательно уложенных короной волос и подкрашенные слишком яркой помадой губы. Но измученное болью существо, скрючившееся перед ним на кровати, совсем не походило на свои недавние фотографии. Поднимавшееся солнце золотило белую простыню и подсвечивало мягким рассеянным светом осунувшееся лицо на подушке. Лучше всего фотографии получаются на восходе и на закате, в это время можно поймать самый удачный свет. Беро смотрел на неподвижное тело отстраненным глазом фотографа и мысленно выстраивал кадр. Которого он не сделает. Ей осталось жить всего несколько часов, но Виктору нужно было уходить — он находился в больнице слишком долго и не мог больше здесь оставаться.
Откинутая занавеска зашелестела, и в узком пространстве между окном и кроватью появилась медсестра новой утренней смены. Неслышно ступая, она подошла к изголовью кровати, перегородив собой солнце, и в палате сразу стало темнее. Поправила подушку и надела на больную тонкий провод кислородных очков. Проверила уровень мочи в катетере и записала его в медицинскую карту, висящую на широком металлическом листе в ногах кровати. В ее неторопливых движениях было что-то, внушающее уверенность и покой.
Виктор стоял, засунув руки в карманы помятого белого халата и расставив ноги, и с любопытством смотрел на медсестру. Взъерошенный, с красными от недосыпа глазами, он был похож на растрепанного воробья.
Закончив свои манипуляции, медсестра вопросительно посмотрела на Беро и слегка покраснела. На вид лет тридцать, серые волосы стянуты на затылке аптечной резинкой. Острый нос и мелкие черты лица делали ее похожей на мышку.
- Сколько ей осталось? - спросила девушка, кивнув на кровать.
- Немного. Несколько часов. До обеда она не доживет.
- Я буду здесь, - сказала она негромко.
В голове Виктора лихорадочно неслись мысли, он перебирал варианты, но не находил другого выхода. Ему нужно было попросить эту медсестру об услуге — сфотографировать Берту сразу после смерти. Но он не знал, как подступиться с этой просьбой.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Люся.
Что-то происходило между ними здесь, в этой комнате, и Люся медлила, хотя ей давно пора было уходить. Раньше она никогда не обращала внимания на доктора Беро, но сейчас она вдруг заново увидела его, как впервые. Она чувствовала его интерес к себе и напряжение, разливавшееся в воздухе. Сейчас он попросит ее о чем-нибудь — о чем-нибудь нейтральном, постороннем, - как бы невзначай, так, чтобы не проявить слишком явно свой интерес к ней, чтобы не спугнуть, чтобы она ни о чем не догадалась, - но она, конечно же, догадается. Это была игра, и Люся хорошо знала ее правила. Она ждала. Снаружи, с каменного подоконника за окном, за ними, не отрываясь, следил черный кот.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-11-13 11:02 am (UTC)no subject
Date: 2011-11-13 12:51 pm (UTC)no subject
Date: 2011-11-13 12:35 pm (UTC)Что такое кислородные очки?
no subject
Date: 2011-11-13 12:38 pm (UTC)Повести не будет, я очень быстро все сверну, ты же читала мой план.
no subject
Date: 2011-11-13 12:45 pm (UTC)Ты быстро все сверни, чтобы получился рассказ для сборника. А потом разверни, чтобы получилась отдельная повесть. Знаешь, как снимают сериал серий на двадцать и делают из него фильм часа на три. (может быть, это делается наоборот).
У меня еще столько идей есть! А то еще впиши это в свой роман! (всё, ухожу, ухожу) :)))
no subject
Date: 2011-11-13 12:51 pm (UTC)Не знаю, как я такими темпами смогу написать роман. Наверное, я буду писать его лет десять.
У меня только одна надежда - что со временем я научусь писать быстрее и раскачаюсь.
no subject
Date: 2011-11-13 01:07 pm (UTC)Со временем, я думаю, продвижение романа пойдет быстрее. Ты еще молодец, каждый день пишешь. Хоть и по два абзаца - это всё равно здорово! Я вообще среди недели не могу себя заставить написать хоть две строчки.